My Chemical Romance – Teenagers

[indent] Санни натянуто улыбается и ставит чашку обратно на блюдце. Противный фарфоровый лязгающий звук. Наверное, всё дело в том, что она мало спит — нужно столько всего сделать в гробнице. Она и подумать не могла, что в сферу обязанностей Лань Цайхэ входит вот буквально всё. От хранения «Счастья» до решения проблем с успеваемостью. От выбора цвета на третьем этаже гробницы до покупки подарка декану Муни. И всё в этом духе. Поди тут попробуй выспись, не прокручивая в голове разноцветные омуты задач и планов. Но кого это волнует? Начинается новый день, значит надо надевать счастливое лицо и идти изображать из себя золотую богиню. Нужно сделать себя идолом и поклониться себе, уверовать в свои силы. Впрочем, это всё лирика. А у нас тут вокруг течёт, бежит реальная жизнь.

[indent] — Это очаровательно! Как трансцендентально! — никто ничего не понимает, но все делают вид, что то, что говорит толстая старая женщина в побитом молью кардигане — это так актуально и так глубоко. Много умных слов, нагромождённых друг на друга и приправленные то ли социалистическими то ли сексуализированными метафорами. Неоэлититаризм, построенный на инаковости — кто самый не такой, тот и классный. Санни, которой до одури хочется стать «обычной», но вот беда — пока нельзя. Пока нужно оставаться заметной, ходить по всяким странным тусовкам, кивать и улыбаться. Ты — это то, какой тебя видят люди.

[indent] Санни не интересна современная поэзия, доклады о Сартре и уж точно — чужие проблемы, о которых ей обязательно хотят поведать местные завсегдатаи. Стареющие кандидатки наук, студенты в толстых очках и профессора в твиде, ну что за грустное зрелище.

[indent] Санни снова берётся за чашку и улыбается Бёрду, который тоже отбывает местную общественную повинность для избранных. Бёрд ей нравится, несмотря на то, что они из разных миров. Бёрд подходит этому месту — рядам книжных полок, скрипучим полам и мутным окнам. Но, вот парадокс, Санни находит его очаровательным. Потому что он трогательный, довольно искренний и честный. Ну, сами понимаете, в «Манускрипте» нас таким не балуют. Они не то чтобы близко знакомы, так, на уровне «привет-пока», пересекающихся предметов у них мало. Но тут ведь как в секте — все друг о друге слышали.

[indent] — Как считаешь, хоть кто-нибудь в этой комнате войдёт в историю? — она редко философствует, но обстановка располагает. Что до неё — точно нет, только если не подастся в телик и станет богиней новых медиа. У Санни нет ровным счётом никаких иллюзий на свой счёт — она выпустится, испортит жизнь матери и шайке престарелых лицедеев заодно, а потом — ну уж как пойдёт. Может, вообще никак не пойдёт. Так далеко она не планирует, а стоило бы.

[indent] Ей, наверное, придётся подобрать себе приличную работу в Голливуде, может, податься на какой-нибудь модный новый канал. Наверное, когда-нибудь она выйдет замуж и станет изредка звонить университетским подругам чтобы пожаловаться на жизнь. В этом нет ничего плохого, но звучит как ужасное мещанство, особенно когда тебе едва-едва двадцать один.

[indent] — Надеюсь, что нет, иначе миру конец, — чашка снова звякает о блюдце. На самом деле, миру бы было очень даже неплохо пережить какой-нибудь локальный апокалипсис или хорошенькую эпидемию — глядишь и количество идиотов сократилось бы. Хотя вроде бы это не так работает и массовые бедствия порождают разве что новую шизу. Санни качает ногой в туфельке Мэри Джейн, постукивает ноготками по фарфору, улыбается глянцевой улыбкой и кивает в такт чужому размеренному чтению. Был бы повод — сбежала бы без оглядки.