[indent] В аэропорту суетно и шумно. Люди всё снуют туда-сюда, таская за собой чемоданы абсолютно разных расцветок и размеров. У кого-то в руках маленькая сумочка, у кого-то набитый до отказа походный рюкзак. Все путешествуют по-разному. И всем куда-то срочно надо. Глазам Эйдана от этой кутерьмы немного нехорошо. Невольно начинает кружиться голова и создается впечатление, что здание качается из стороны в сторону. Или это уже его штормит?

[indent] Отцы улетают сегодня. У них отпуск и, чёрт знает, что ещё на уме. Но Италия, как говорится, не ждёт. Бонасера, пер фаворе, грацие милле и всё такое. Сам Эйдан никуда не летит. Не потому что он никому не нужен и никто его не берёт с собой. А потому что невесть каким чудом отбился от их: “Зэй, радость моя, там всё будет ф-а-н-т-а-с-т-и-к-о”. Радости уже, слава богу, 22, и он может сам решать, что для него “фантастико” и что ему делать. Стив, конечно, обижается. Злится на него 2 дня, а потом его отпускает. Не без помощи Майкла, естественно.

[indent] Эйдан по-настоящему, искренне обожает своих отцов. Найдётся ли в мире кто-то лучше, добрее и внимательнее их? Для него — вряд ли. Они замечательные люди и прекрасные родители. Эйдан им благодарен. За всё. Естественно, он не говорит об этом открыто, не кричит на каждом шагу. Но взаимоотношения у них настолько доверительные и тёплые, что иногда ему кажется, что они были рядом с ним абсолютно всегда. А никаких Финчей и вовсе не существовало.

[indent] — Пап, пусти, а то задавишь, — если Майкл не разожмет свои крепкие объятия сию же минуту, то Эйдан имеет все шансы задохнуться через 3… 2… — Спасибо.

[indent] Хорошо, что они решили лететь из аэропорта Нью-Йорка. Иначе бы ему пришлось тащиться сюда одному через всю страну прямиком из знойной Калифорнии — Стив бы такого непотребства не допустил. Санта-Моника летом, конечно, прекрасна, но Лос-Анджелес — это что-то на богатом и знаменитом. Что-то на старушечьем. Как и вся архитектура LA. Она ему не нравилась никогда. И сидеть там одному довольно скучно. А здесь, среди стекла и кирпича, пыли и грязи, утренней суеты и запаха кофе, он чувствует себя как-то свободнее. Возможно, потому что тут его родина. Ну, или потому что отцы купили квартиру буквально под самым небом в быстро строящемся и разрастающемся Хадсон-Ярдсе, под предлогом того, что Стив через два месяца открывает в Нью-Йорке несколько своих фирменных магазинов, и организовали там для Эйдана рабочую студию. Он вцепился в эту идею руками и ногами. Пока не наиграется.

[indent] Возможно, Эйдан влюбился в квартиру с первого взгляда. В просторные комнаты, в эти огромные окна в пол, в потрясающий вид, открывающийся из них. Банальщина, конечно. Ни стиля, ни фасона. Но его голова и без того перегружена всякой ерундой о высоком искусстве. Йелю отдельное спасибо. Впрочем, Эйдан планирует отдохнуть на каникулах как следует. Никаких “Книг и Змеев”, некромантии, загробного творчества и иже с ним.

[indent] Ха! Эйдан ведь дурачок, он может только предполагать. Он даже не замечает, как после чашки горячего чая в его руках оказывается грифель, а на плотной бумаге, закрепленной в мольберте, — новый черно-белый рисунок. На этот раз хотя бы не так мрачно, как обычно бывает. Наверное, чего-то такого ждут от него в университете. Что он станет мягче, понятнее и красочнее. Приземлённее что ли. Но это всё не про него.

[indent] Из мира собственных рассуждений Эйдана выдергивает тихий звук телефона. Это не звонок. Сообщение? Он торопливо водит глазами по комнате, пытаясь найти взглядом часы на стене и понять, сколько сейчас вообще времени и сколько времени он провёл в состоянии полного забытья, пока руки его были заняты делом.

[indent] Ого! А день-то — всё. Пролетел незаметно. Ему кажется, что всего полчаса назад он приехал к дому на такси и впереди ещё целая вечность. Но это лишь кажется. Кругом обман! На самом деле, нет у него вечности. И никогда не было. И мобильного нет. А, собственно, где он?

[indent] Смартфон, словно бы в ответ его лихорадочным мыслям, спустя короткую паузу снова вибрирует на стеклянной поверхности и затихает. Эйдан прислушивается к направлению звука, спешно вытирает о клочок тряпки перепачканные серым пальцы с ладонями и, преодолевая расстояние быстрыми шагами, подхватывает телефон со столика.

[indent] Честно говоря, он себе совсем не представлял, что в этом пустующем чате появятся ещё строки кроме одной — его собственной. Но они появились. И даже картинка. Эйдан жмёт на неё, увеличивает и задумчиво рассматривает под разными углами. Хотя рассматривать там особо нечего. Но ему интересна техника, даже если арт сам довольно простой и выполненный наспех. Но давайте говорить правду, стрит-арт, а тем более, граффити — это про скорость. Потому что ты или рисуешь быстро, или платишь много. Во времена детства Эйдана за такое и на бутылку могли посадить.

[indent] Он усмехается, ерошит волосы, проходя мимо зеркала. Чёрт, ну и кто у нас забыл тут переодеться?! Белой футболке может прийти конец, если он случайно заденет её своей рукой. Графит с ткани не отмывается от слова “совсем”. Ни растворителями, ни водой, ни бензином он не удаляется. Тереть бесконечно нет смысла. Тонкие нити такого не выдержат.

[indent] Эйдан не знает, зачем он сейчас это пишет. Но ведь… уроборос — это тоже кольцо. Манускрипту подходит. Видимо, у их Домов больше общего, чем казалось ранее.

[indent] Ткнув пальцем на значок отправки сообщения, он нажимает на кнопку блокировки экрана, оставляет смартфон в комнате, оборудованной под студию, и идёт в ванную избавляться от графита на ладонях. Рисование — это, конечно же, хорошо. Искусство — это прекрасно. А ещё и грязно. Причём, во многих смыслах.

[indent] Судя по приписке, Санни не очень-то уверена, что у него сохранился её контакт в телефоне. Что ж, Эйдан когда-то и сам не надеялся, что она ему напишет. Или, что они всё-таки сходят на те соревнования вместе. Она посмотреть, он поучаствовать. Но всё сложилось. И номер у Эйдана остался. Однако что с ним дальше делать не совсем было понятно. Не так уж просто поддерживать только-только завязавшееся общение, когда между вами километры. Ещё сложнее разобраться в чужих намерениях. Всё, что было до этого — банальная вежливость или же какой-то интерес?

[indent] Ладно, руки у него ещё ничего. А вот лицо… Господи, Эйдан, тебя мама не учила умываться? Хотя, подождите. Маме Тайлера было на него насрать. Она могла только закатывать истерики из-за того, что он испачкался сам и испачкал вещи, что он ограниченный и не способен запомнить элементарное, что он не готов к школе, как все остальные дети, в прописанном законом возрасте. Почему ты такой ненормальный? Почему ты рисуешь это? Что с тобой не так? И ещё миллион вопросов, на которые маленький Тайлер не знал ответа. У Эйдана матери не было никогда. О чём он, в общем-то, не жалеет. Чем такие матери, лучше уж никого.

[indent] Каким образом он успел настолько измазаться, остается для него загадкой. Видимо, машинально пытался убрать с лица пряди волос, которые ему мешали. Потому что ничего из этого не отпечаталось в его памяти. Эйдан уже смирился с подобными пробелами и даже перестал обращать на них внимание. Для него свойственно забываться в минуты сильного увлечения чем-то. Так что не страшно. Избавиться от своего “боевого раскраса” не так уж сложно.

[indent] Эйдан старательно отчищает руки и умывается, чтобы не осталось даже намёка на грифель там, где ему быть не положено, после чего аккуратно стягивает с себя футболку от греха подальше. Ничего особенного в ней нет, но он привык относиться к вещам бережно, несмотря на их стоимость. Конечно, Эйдана нельзя назвать человеком слишком дотошным или педантичным, и всё же детство научило его дорожить тем, что есть.

[indent] Он довольно быстро возвращается обратно к лежащему на столике телефону, по пути забрасывая злосчастную футболку к себе в комнату, прямиком на кровать. Взять и спокойно переодеться как человек? Не, это зачем? Это не по-нашему. Ведь так некрасиво заставлять кого-то ждать. Некрасиво отбирать у кого-то его свободное время, пока ты решаешь какие-то ерундовые абсолютно проблемы, которые не заслуживают столь пристального внимания. Тем более, когда тебе самому хочется побыстрее увидеть ответ.

[indent] Возможно, ему всё же стоило заменить “отцов” просто на “родителей”, но, скажем прямо, Эйдану абсолютно параллельно на то, что где-то от этого порвётся чей-то шаблон. Ему не нужны рядом те, кто не способен воспринимать его самого и его семью такими, какие они есть. Он задумывается и через секунду добавляет:

[indent] Конечно, это безобидная шутка. И он не знает, насколько она уместна. Вдруг Санни поймёт всё как-то не так и расценит её как очередной тупой подкат со стороны очередного тупого ухажёра. Эйдану не хотелось бы нелепой случайной пошлостью или неуместной фразой испортить впечатление о себе и разрушить только начавшие складываться взаимоотношения между ними. В последний раз они хорошо провели время, было весело и весьма… искренне. Но вдруг так считает лишь он один? И от этого становится как-то неловко. Хотя, может, он зря вообще переживает.

[indent] Отбросив свои дурацкие мысли и взявшуюся невесть откуда неуверенность, Эйдан присаживается на пол возле огромного окна, прислоняясь спиной к прохладной стене и вытягивая ноги вперёд, и с интересом принимается разглядывать присланные фотографии. Действительно, там, где сейчас Санни, очень красиво и живописно. Он никогда не был во Франции. Да и вообще по миру практически не путешествовал. Пару раз слетал с отцами на горнолыжный курорт в Швецию и затащил их в Норвегию, потому что ему очень хотелось посмотреть вживую на фьорды.  Если так подумать, то Эйдан не особый любитель мотаться туда-сюда, и, плюс ко всему, он довольно плохо переносит дорогу. Особенно на автобусе.

[indent] Он делает фотографию открывающегося вида из окна и отправляет её следующим сообщением. Отражения в стекле сейчас не слишком заметные, ведь в студии не горит свет, а на улице ещё только начинает смеркаться, и ничто не мешает ему снимать с высоты птичьего полёта бетонно-стеклянный мир Нью-Йорка и распростёршиеся внизу тёмные воды Гудзона. У Санни, наверное, уже за полночь, всё-таки 6 часов разницы дают о себе знать. Он об этом даже как-то не подумал в самом начале. А ведь действительно.

[indent] Это не какой-то наезд или претензия. Просто вопрос. Ему интересно. Вот и всё. И никаких подводных камней или скрытых смыслов. Если в Йеле ещё было понятно, когда занятия, экзамены, дела Домов и так далее по наклонной. То на каникулах-то можно и отдохнуть. Впрочем, Эйдан и сам не из тех, кто рано ложится и потом поднимается с первыми петухами. Его петухи кричат как совы и предрекают не скорый рассвет, а опускающуюся на землю тьму и восход луны. Сколько бы он ни пытался выработать нормальный режим, у него не получается. В университете ему с трудом даются ранние подъёмы, а в свободное время он постоянно скатывается обратно к своим ночным бдениям. И бороться с этим абсолютно бесполезно. Такой уж он человек.

[indent] Эйдан может быть совершенно спокоен. Его шутка, пусть и не самая оригинальная, была расценена правильно. И это хорошо. Ему не хочется выглядеть идиотом. Хотя, с каких это пор его стало интересовать чужое мнение? С одной стороны подобные глупости не про него. С другой — иногда очень хочется быть понятным и незамысловатым. И если уж не в творчестве, то в каких-то элементарных, простейших вещах.

[indent] Эйдан, конечно, не кладезь искромётного юмора, но переходить сейчас на какие-то серьёзные темы не очень хочется. Всё-таки они здесь не философские трактаты обсуждают. Да и, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Знала бы Санни, насколько написанная им фраза жизненная и самоироничная. Но она не знает. И не надо. Ему не хочется скатываться в уныние и самокритику и портить этот лёгкий, непринуждённый и ни к чему не обязывающий разговор.

[indent] Ясно дело, что Эйдан не ждёт того, что она тут же сорвётся с места и прилетит к нему помогать расправляться с продуктами. Это было бы наивно и слишком глупо. Как и сама причина. Как и сама идея. Но мысль уже не остановить. Куда можно сходить? Чем заняться? На что посмотреть? В его голове тысяча мелких деталей, из кусочков которых он старательно собирает цельную картину того или иного места. Где-то красивый вид, где-то вкусная еда, где-то приятные люди или необычная архитектура. Половину названий он даже не помнит. Зато помнит куда идти, в какой автобус сесть, на какую станцию метро спуститься.

[indent] Прочитав сообщение о Доме и криво усмехнувшись, Эйдан набирает в ответ что-то типа “Я пока не собираюсь доставлять им удовольствие избавиться от меня”, но потом быстро стирает текст. Ох, она себе даже не представляет, что далеко не все в “Книге и Змее” ему рады. Для некоторых этот “золотой мальчик” — реальная кость в горле. Не будь у него способности, они бы давно убрали его с дороги. Но им просто необходимо его умение, его талант, чтобы продолжать дышать. Продолжать поддерживать в себе жизнь. В остальном им не нужен никто. Все они не более чем инструмент. Винтики в системе. Сломался один — бери другой. А он с такой позицией совсем не согласен. И в итоге мы имеем то, что имеем. Только сколько будет продолжаться эта игра, ещё не известно.

[indent] А вот и очередная шуточка подъехала. Многие почему-то думают, что Эйдан весь из себя такой недосягаемый и серьёзный. Одарённый мальчик, которому ни до кого и ни до чего нет дела. Который любит лишь то, чем занимается. Дорожит лишь своими увлечениями. Но так думают те, кто с ним по-настоящему не знаком. Кто смотрит на него со стороны и видит только то, что хочется видеть. Да, Эйдан далеко не белый и пушистый, не ласковый и мягкий. Он может запросто заигнорить то, что ему не интересно, и тех, кто его ни капли не впечатляет. Но, простите, чьи это проблемы? Он не обязан терпеть то, что ему не нравится. Не обязан быть милым с людьми, от которых становится тошно. Не обязан натягивать маску ради того, чтобы кому-то было удобно с ним общаться. Удобными должны быть тапочки, а не человек.

[indent] А ещё Эйдану почему-то становится грустно. Потому что именно так звучит Санни. И последующее её сообщение лишь подтверждает его ощущения. Не всё там настолько беззаботно и радужно, как она пытается обычно показать. Никто от хорошей жизни не начинает употреблять то, от чего развивается зависимость. Он не знает, банально даже не может знать, что происходит, но это “что-то” оставляет слишком глубокий след в её сердце.

[indent] Он подтягивает к себе одно колено и кладёт сверху на него руку, в ладони которой зажат телефон. Экран смартфона постепенно тускнеет, а затем окончательно гаснет, пока Эйдан задумчиво смотрит куда-то за окно, прислонившись головой к стеклу. Да, он слышал о ней разные слухи. Но он не тот, кто верит услышанному наслово. Людям свойственно говорить всякое. Иногда они даже не задумываются о том, что извергает их рот. И чем более мерзко получается, тем лучше. Но это всё не имеет никакого значения. По крайней мере, для Эйдана. Чужой бред никак не влияет на его личные впечатления. И если она пишет именно ему, а не кому-то другому, наверное, это что-то да значит.

[indent] Ему очень хочется, чтобы она улыбнулась. Хотя бы немного. Где-то там, далеко, на другой стороне света. И пусть он этого не увидит, но будет надеяться на то, что смог, пусть даже и на секунду, сделать её тёмную ночь немного светлее. А там уже как говорили умные люди: даже после самой темной ночи наступает рассвет, а сильный дождь заканчивается радугой.

[indent] Может, Эйдану стоило поехать с отцами на отдых, попринимать солнечные ванны, помочить ноги в тёплой водичке, полюбоваться прекрасными видами, а не сидеть здесь взаперти в своих каменных джунглях? Может. Но его настроение говорило об обратном. Не то чтобы он был чем-то расстроен или сильно озадачен. Нет. Как раз таки наоборот. Сессию он закрыл успешно. И, вообще, этот год был довольно насыщенным и запоминающимся. Даже грех жаловаться. Однако внутри всё же что-то неприятно гложило. Знаете, бывает такое состояние, когда просто хочется побыть одному. Без всякой на то видимой причины. И самое меньшее, что надо в данный момент, чтобы кто-то лез со своими расспросами или ценными советами.

[indent] Есть вариант, что и Санни необходимо вот так же побыть сейчас одной. Со своими мыслями наедине. Потолковать со своими демонами по душам. Никуда не торопиться, никуда не бежать, не затевать никаких вечеринок, никак не проявлять активности. Говорят, бывает полезно. Помогает понять ситуацию и разобраться в себе, в своих истинных желаниях и намерениях. Но это лишь догадки. По сути, каждый сам знает, что ему требуется в тот или иной момент. Правда, не всегда. Но это уже детали.

[indent] Эйдан жуть как ненавидит сельдерей. Искренне. По-настоящему. Всей своей душой. Даже не пытайтесь говорить о содержащихся в нём элементах, его неоценимой пользе и прочих благах от потребления этой вонючей зелёной дряни. Он всё равно не станет слушать. Можно не стараться. Не тратить своё время и ресурс. Упади хоть крохотный кусочек или листочек в его еду — вкус сельдерея он узнает из тысячи. Узнает и больше не притронется. И вы его потом никак не заставите, никакие убеждения не помогут.

[indent] И дело вовсе не в том, что он какой-то противник здоровой пищи. И к овощам, и к специям Эйдан относится весьма положительно. Да и попробуешь тут относиться плохо, Майкл ему уши открутит. Вот они сложности жизни, когда у тебя отец — врач, который контролирует твое состояние очень пристально и внимательно. Не то, чтобы сильно наседает, но и спуску иногда не даёт. Даже если Эйдан делает “фи”-лицо. В своей спокойной и деликатной манере, конечно же, но от того ещё более убедительной.

[indent] Эйдан по вполне понятным причинам не в курсе личности загадочного Пом-пома, но догадывается, что, скорее всего, это милейший бульдог с фотографии. Потому что, скажем честно, кого ещё додумаются назвать таким именем? Не человека же. Да и младших братьев у Санни вроде нет. Хотя он, конечно, может ошибаться. В любом случае, судя по настроению, утро у кое-кого планируется быть в разы лучше вечера. С пирогами и без динозавров, с которыми нужно почему-то танцевать. Раз уж их там много, то почему бы им не потанцевать друг с другом? Каждой твари, как говорится, по паре.

[indent] По-хорошему, Эйдан должен сейчас пожелать Санни добрых снов и чудесного утра, а также удачи завтра на прогулке. Верно, её ждут дела. И вечеринка. Много людей. С которыми надо общаться и производить на них впечатление. Но прекращать диалог как-то не хочется. Вот бы ещё на секундочку украсть её внимание… Он только думает, только планирует, что можно написать, в то время как пальцы сами уже быстро набирают заветный текст.

[indent] Нет, не так. Совсем не так.

[indent] Эйдан закрывает рукой лицо и утыкается в собственное колено. До чего же неловко. Какой кошмар. Зачем он это написал? Но чем чёрт не шутит? Почему бы и нет? Плюс, спасибо тем же часовым поясам. Он вряд ли ляжет спать рано, до зари так точно не доберётся до постели. А там каждодневная утренняя пробежка, горячий стакан кофе и хрустящая булочка, освежающий душ. И можно отправляться в царство Морфея. Да, Эйдан иногда живёт иначе нежели нормальные люди, и в некоторых пунктах совсем наоборот, ну и что? Да и, вообще, почему ему должно быть стыдно за своё желание услышать её голос? Даже если и говорить им особо не о чем. Но в тот раз же получилось! Главное начать.

[indent] Неожиданно возникшая неловкость довольно быстро проходит, оставляя Эйдана наедине с его размышлениями. Переживает ли он, ожидая ответ с “той стороны”? Конечно. Боится ли он получить отказ? Нет. Просто потому что ему это чувство незнакомо. Он понимает все риски и все возможные события. Прекрасно осознает, что может быть. Но нет какого-то мандража или какой-то неуверенности. Нет страха оказаться посланным далеко и надолго. Да так да, нет так нет. Не в смысле безразличия, а в смысле спокойного восприятия всех вариантов. Жизнь продолжится при любом раскладе. Неважно насколько она ему нравится. Неважно, что он о ней думает. Неважно насколько он находит её интересной и необычной. Земля и дальше будет вращаться вокруг Солнца, а их Вселенные и дальше будут существовать. Вопрос здесь совсем в другом.

[indent] Санни не отвечает довольно долго. Хотя сообщение доставлено и прочитано. Сейчас он уже никак не может повлиять на происходящее. Эйдан блокирует экран, кладет телефон на пол рядом с собой и снова прислоняется спиной к стене, чуть запрокидывая голову и глядя куда-то поверх стройки века, на низкие облака где-то вдалеке. В принципе, она ему ничего не должна. Даже если написала первой. Зачем такой “звёздной” и популярной девушке, как Санни, вообще, с ним разговаривать? Их точки соприкосновения определяет в основном один Йель. Пока. Нужно ли это как-то менять? У Эйдана нет на данный вопрос чёткого ответа. Потому что такие темы не определяются связкой “надо — не надо”. Невозможно абсолютно всё решать одной головой. Они слишком молоды, чтобы превращаться в безэмоциональные статуи, в замершие произведения искусства. Ведь так не хочется становиться теми уставшими взрослыми, которые смотрят на мир только как на площадку для каких-то соревнований, больших игр и воплощений своих великих замыслов.

[indent] Когда телефон наконец-то издает короткий звук, оповещающий своего хозяина о новом сообщении, Эйдан поворачивает голову в его сторону и ещё некоторое время смотрит на смартфон. Почему он не спешит? Почему не торопится прочесть полученный ответ? Хорошо, если бы он это знал. Но он не знает. И, возможно, ему просто нравится это чувство неизвестности. Оно приятно завораживает. Так же Эйдана завораживает только его “работа”. Однако через минуту его рука всё же тянется к мобильному. Он быстро подхватывает его и открывает окно чата. Скользнув глазами по одному единственному слову, Эйдан улыбается самому себе. Больше отвечать тут не на что. Остаётся только дождаться условного “утра”. А пока можно немного прибраться в мастерской, посмотреть какой-нибудь сериал, порубиться с Китом по сети в приставку и, конечно же, заказать пиццу.

[indent] К тому же, ему необходимо дождаться ещё одного важного разговора. Не то чтобы Эйдан весь день сидит как на иголках и волнуется за отцов, и всё же ему хочется услышать их голос и убедиться в том, что длительный перелёт с пересадками прошел успешно. Дальняя дорога — это такое опасное дело. Произойти может всё, что угодно. И вот ему очень не хочется, чтобы это “что угодно” происходило с людьми, которые ему важны и дороги. Плюс одна причина в копилку не ложиться спать слишком рано.

[indent] Их звонок застаёт его где-то посреди напряжённой “катки”, давно закончившейся пиццы и двух проигрышей подряд. Эйдан одним уверенным движением жмёт на экране смартфона зелёный значок ответа и прижимает плечом телефон к уху, быстро возвращаясь к своему занятию и продолжая давить на кнопки геймпада. Отцы звучат довольно бодро и весело, несмотря на 18 часов проведённых в самолёте, и это не может не радовать. Чуть больше чем полдня проведённые вдалеке друг от друга — а на Эйдана уже льётся информация как из рога изобилия. Как они ещё его учёбу в Йеле переносят? Просто загадка века.

[indent] Когда, спустя минут 15, он “кладёт трубку”, получив очень красочные описания о всяких мягких креслах, улыбчивых стюардессах, а также неудачных парфюмерных ароматах, то замечает новое сообщение от Санни. Надпись гласит “отправлено 5 минут назад”. Что ж, если она уже спит, не беда. Значит, почитает утром. Это не страшно.

[indent] Да и какая у неё ночь. 6 часов разницы. Даже у Эйдана уже темно. А у неё через час или два будет заниматься рассвет. Остаётся только надеяться на то, что это не разрушит её планы на прогулку. А то в мире станет на одного грустного пёселя больше. Ну и на одного несчастного художника.

---

[indent] Эйдан любит рассветы в Нью-Йорке. Это картины неописуемой красоты. Особенно, если день обещает быть не пасмурным. Тот, кто не видел этого, очень многое потерял. Можно сколько угодно презирать и ненавидеть шумные города с их бесконечной спешкой, бешеным темпом и холодным безразличием ко всему. Но рассвет меняет даже такого гиганта как Нью-Йорк. Когда небо на западе ещё черно от ночи, на востоке появляется тонкая полоска едва различимого света, и она ширится с каждой минутой, неумолимо растёт, теснит темноту, делая её на стыке редкой и синевато-сизой. Первые лучи ещё невидимого солнца постепенно касаются крыш самых высоких зданий и стремительно ползут вниз, скользят по стёклам ярко-оранжевым водопадом. Ещё час и город, который никогда не спит, превратится в пылающее изваяние, словно только что отлитое из раскалённого металла. Но пока слишком рано. И город томится в тишине и полумраке, готовый вот-вот засиять и нарушить своё молчание.

[indent] Эйдан завидует этой естественной красоте. Если б можно было научиться рисовать так же, как рисует природа. Легко, непринужденно, броско. Мазок к мазку. Но это кажется нереальным, а все величайшие произведения мира — жалкой подделкой, не стоящей даже гроша. Заскорузлой, отвратительной, дряблой, не выражающей ничего кроме собственного бессилия. Собственной никчёмности. Даже если вам раньше казалось, что вы видите в этих произведениях какую-то тонкость, изысканность, грациозность или же злободневность, крик, акцент на чем-то, то всё оно меркнет и теряет свой блеск на фоне произведений истинного Маэстро. Если бы люди не были так слепы и научились смотреть, широко раскрыв глаза, то давно бы восхищались окружающим их миром, в сравнении с которым их безвкусные безделушки из бетона и пластика не имеют никакой ценности и не несут в себе никакого великого смысла.

[indent] Телефон издаёт заветный звук звонка, когда Эйдан лежит с книгой на кровати, но давно её не читает, и та покоится открытой у него на груди, а он просто смотрит в белый потолок комнаты. Не то чтобы там было что-то необычайно интересное, но он устал думать и ему банально хочется смотреть в одну точку. Потому что до пробежки ещё часа 2, а сон всё равно не идёт, даже если б ему и хотелось.

[indent] — Привет, — лениво потянувшись, Эйдан слегка приподнимается на локте, чтобы попытаться сесть, книжка тем временем медленно соскальзывает по футболке и падает на кровать, закрываясь и оставляя его без пометки, на какой странице он остановился. Но это совсем не страшно. Потом найдёт нужный кусок. — Как прогулка?

[indent] Эйдан садится на постели, подтягивая к себе ноги, и поднимает упавшую книгу. Не очень увлекательная и не сильно оригинальная. Как и многие другие. Ему трудно угодить. Да и, вообще, у него довольно сложные отношения с художественной литературой. Наверное, он совсем не создан для того, чтобы чем-то зачитываться взахлёб и окунаться в разные истории с головой. Тем более, что большая часть его времени занята собственными историями и творчеством. Не так уж просто разрываться на всё подряд. Но, в принципе, иногда и у него бывает настроение поискать знакомые буквы в словах, авось даже вынести для себя что-то полезное и вдохновляющее.

[indent] — Почему не в восторге? Собаки, они же, вроде, активные и любят много гулять, — теперь-то Эйдан убеждён в том, что Пом-пом никакой не младший брат, а самый настоящий пёс. Бегающий и лающий. Возможно, даже грызущий дорогую мебель и брендовую обувь. Всё как положено.

[indent] У него самого никогда не было домашних животных. Ни крупных, ни мелких. В детстве и подавно. Как-то не сложилось. Финчи не разрешали никого ему заводить. За несчастную крыску (тогда это было достаточно модно) ему чуть голову не сняли. Пришлось отдать её обратно другу. Да и в роли хозяина он не очень. Сейчас тем более. Животному требуется внимание и время, но Эйдан ничего из этого дать не способен. Он в Йеле, а отцы просто занятые люди. Взять кого-то и потом бросить, будет довольно эгоистично и безответственно с его стороны. А он не такой человек.

[indent] — У меня ещё не рассвело толком, — он задумчиво вертит в руке книгу, иногда открывая её и быстро пролистывая страницы. — Скоро буду собираться на пробежку.

[indent] По сути, ему особо не о чем рассказать. Нарисовал очередную картину? Ну да, он их почти каждый день рисует. Хоть что-то да чирикает. Даже если просто обычные наброски, скетчи, быстрые зарисовки. На любую тему. Это могут быть люди, животные, неведомые существа, куски архитектурных дизайнов или интерьеры, различные пейзажи, абстракции, стилизованные слова — всё, что взбредет ему в голову. Эйдан привык не ограничивать себя. Не думать, а просто брать и рисовать. Но в конкретный момент особо похвастаться ему нечем. Остальное довольно обыденно. Ни скучных вечеринок с динозаврами, ни ярких каких-то впечатлений.

[indent] Наверное, Эйдан не умеет жить в отрыве от своих увлечений. От своего творчества. От своего дара (или проклятия?) творца. Это то, что делает его самим собой. Таким, какой он есть. Увлечённым, крайне внимательным к деталям и невнимательным ко всему остальному, пожалуй, даже зацикленным на определённых темах. Возможно, из-за этого он выглядит каким-то узко и однобоко мыслящим. Ограниченным? Неинтересным. Но если вы ждёте полиглота, который будет одинаково хорош во всём и ни в чём конкретно, то это совершенно точно не к нему.

[indent] — Нет, сна ни в одном глазу. Да и я ждал, пока отзвонятся отцы после перелёта…

[indent] Эйдану очень хочется сказать: “и ты”— но он сдерживает в себе этот порыв, чтобы не казаться уж совсем маниакально-кринжовым или романтически настроенным дураком. Более того, ему кажется, что подобные фразочки выглядят, во-первых, неимоверно странно, во-вторых, как дешевый подкат с сайта знакомств от мамкиных пикаперов. А так, естественно, он ждал её звонок и старался не уснуть раньше времени. Они ведь договорились. А Эйдан не любит нарушать свои обещания. Но об этом мы никому не скажем. Об этом знать кому-то совсем не обязательно.

[indent] С другой стороны, Эйдан всячески старается показать, что она его никак и ничем не обременяет. Вот, у него тут дела, понимаешь, куча всего важного. Так что досидеть до утра — это вообще не вопрос. И ранний звонок тут как раз, идеально вписался. Но давайте начистоту, какой бы “совой” ты ни был, отдыхать всё равно необходимо, и в определённый момент, так или иначе, начинает клонить в сон. Однако подобные слабости показывать не принято. Особенно, девушке, которая тебе нравится.

[indent] И, кстати, о птичках.

[indent] — Ты хоть сама-то выспалась? — отложив книгу в сторону, Эйдан подтягивает к себе подушку и ложится поперёк кровати, лениво поворачиваясь на спину и закидывая одну руку под голову. — Услуги некроманта не понадобятся? А то у меня есть один знакомый. Берёт недорого.

Daughtry — The Victim
[indent] Отцы не знают, что Эйдан нашёл письмо ещё на последнем году обучения в школе. То самое. Которое им отправила Рита за день до своей смерти. Он не сказал ни Стиву, ни Майклу, что прочел его и теперь в курсе всего. А в частности — затеи, которую она им предложила. И своей роли в ней. Было ли ему обидно? От того, что он — лишь винтик в чьём-то чётко сложенном плане. Ну, или был таковым в самом начале. Возможно, одну единственную первую секунду. По сути, ему не за что винить Риту или отцов. Не за что злиться на них. Эти люди дали ему в разы больше, чем его собственные биологические родители. Так что, он должен быть им благодарен за свою новую жизнь и за шанс выбраться из дерьма. Ведь если так подумать, что его могло ожидать с Финчами? Да ничего хорошего. Ни Йеля, ни Дома, ни магии. А только выброшенный в никуда потенциал. И, как вариант, через несколько лет отлетевшая далеко кукуха. Но, впрочем, от этого он и сейчас не застрахован.

[indent] Получается, если так рассуждать, то он тоже соучастник. Даже если сперва ни о чём и не подозревал. Теперь же он знает правду и не испытывает по этому поводу никаких сомнений или угрызений совести. Иногда от данной мысли ему становится как-то не по себе, но ощущение довольно быстро проходит, оставляя Эйдану только уверенность в собственном предназначении. И своих силах. А также в выбранном курсе. Если бы всё не сложилось так, как должно было, он бы не стал частью этой истории. Частью чего-то важного. Никакого Эйдана и не было бы вообще. Его бы просто не существовало. Так что, он должен хорошо понимать все нюансы. Все оттенки палитры. Он давно перестал быть Тайлером Финчем. А Зэйдена Аттеберри в отрыве от его непосредственной деятельности буквально нет и быть не может.

[indent] На самом деле, никто не взваливал на плечи Эйдана какую-то ответственность или Великую Цель. У него всегда имелся выбор. Или его иллюзия. Отцы никогда не давили. Ничего ему не навязывали. Они лишь рассказывали о своём Доме. Иногда очень много. Но Эйдан ведь далеко не дурачок. Можно было не ходить вокруг да около. Сразу понял, что его к чему-то готовят. Вытащить из родителей всю последующую необходимую ему информацию оказалось довольно несложно. Те до сих пор так и не научились различать, когда ими манипулируют. Хотя это и случалось нечасто. Эйдан человек не слишком способный к каким-либо сложным играм разума. Однако и абсолютно бесхитростным его не назовёшь. Несмотря на всю его прямолинейность, понять то, что у него на уме, не так уж легко.

[indent] И всё же даже Эйдану иногда хочется побыть не каким-то избранным мальчиком, судьба которого была во многом предопределена заранее, а простым парнем, таким, как миллионы других людей на Земле. Хочется самому писать свою историю. Делать свой выбор. Ошибаться и не думать о последствиях. Совершать всякие глупости. Общаться с интересными ему людьми. Иметь отношения. Весело болтать по телефону. Пока есть время. А время, как нам известно, быстротечно и неумолимо.

[indent] — Ну, бег помогает мне сосредоточиться только на дороге и держать голову пустой, — взгляд Эйдана размыто скользит по потолку, словно бы там есть что рассматривать кроме его чистоты.

[indent] У Санни перед глазами картины, явно, намного интереснее. А у него почти всегда — белый лист, на котором его воображение очень часто рождает что-то странное и непонятное. Так что, держать голову пустой порой ему жизненно необходимо. Не панацея, конечно, но временное лекарство. Главное, что оно работает. У всех же, как говорится, свои собственные демоны. И с ними справляться надо уметь. Пока они окончательно не сожрали твою душу. Ведь из их хозяина быстро можно превратиться в их раба.

[indent] — Мне кажется, папа мог бы тебе и сам позвонить, ему же своё расписание хорошо известно,— Эйдан знает, что от желания в мире зависит практически всё. Если человек тебе важен и нужен, то ты никогда не забудешь про него, не взирая на собственную занятость. По крайней мере, надолго. Хотя, кто б говорил, конечно. Не ему об этом рассуждать. Увлеченный Эйдан хуже любого из тысячи отцов, вышедших в магазин за хлебом и не вернувшихся домой уже никогда.

[indent] На самом деле, не всё так плохо и страшно. Но он легко теряет счёт времени, если чем-то занят. Стив и Майкл тоже на него довольно часто из-за этого раздражались, а потом им пришлось принять своего сына таким, какой он есть, и выработать к нему другой подход. Потому что Эйдан забывает не из-за того, что чего-то не хочет или ему наплевать. Но вряд ли у отца Санни похожая проблема. Да и, в любом случае, всегда существуют напоминания и уведомления на том же телефоне, где их можно хоть на каждую минуту своей жизни выставить.

[indent] — Да я могу и просто нарисовать, — Эйдану совершенно не хочется брать какую-то плату за свои “шедевры”, если его просят друзья (?). Ну, или люди, к которым он не безразличен и которые ему нравятся. Поскольку нет никакого смысла отрицать тот факт, что Санни ему весьма симпатична. Он не относится к тем, кто до последнего будет отрицать собственные чувства из-за того, что они какие-то неудобные или “неправильные”. — Скажи только примерно какой формат, размер. Тематика?

[indent] Честно говоря, он сомневается в том, что его художества должны висеть где-то на самом видном месте. Потому что они, так сказать, на любителя. Но эти сомнения, впрочем, никак не мешают ему заниматься стрит-артом или декорациями. Не мешают ему рисовать. Как, однако, интересно здесь всё устроено. Эйдан абсолютно уверен в себе, в своём таланте и в своих картинах, но не совсем уверен в том, что они заслуживают быть увиденными большим количеством народа. Да и вообще, хоть кем-то “непосвященным”. Впрочем, с этими противоречиями вполне успешно удаётся справляться.